Именно Чайковский становился на протяжении многих десятилетий главным камнем преткновения для всех балетмейстеров. Его музыке было тесно в рамках милой бытовой сказки для младшего школьного возраста, она вырывалась на простор трагических философских обобщений. Ее тревожность и пронзительность, многие годы ускользавшие от хореографического воплощения, удалось уловить хореографу Юрию Григоровичу и художнику Симону Вирсаладзе, первым исполнителям партий Мари и Щелкунчика-Принца Екатерине Максимовой и Владимиру Васильеву, в содружестве которых в Большом театре в 1966 году родился новый спектакль.
Прикосновение Григоровича к наивной балетной сказке наполнило ее гофманским мистицизмом и таинственностью. В его «Щелкунчике» нет никакой умилительности. Это балет не о блаженном царстве Конфитюренбург, где на ветвях развешаны конфеты, орехи и марципаны, а о фантастических владениях Дроссельмейера, в которых неизменно царствуют прекрасные принцы и побеждает добро, но бессмертны и мышиные короли со своим войском.
